Придешь?

— Куда?

— Я тебе напишу адрес. На Левашовском. Спортзал при стадионе. Будешь?

— А билеты? — спросила она.

— Пропустят так. Скажешь — на соревнование.

Она замедлила ход. Вдруг рассмеялась.

— Я ведь и фамилию твою не знаю.

— Верно, — согласился он. — Как-то так вышло. Камышин моя фамилия. Вадим Камышин. А ты Доронина, да?

— Запомнил?

— Легко. Артистка такая есть.

— Меня и в цехе девчата артисткой зовут, — сказала Валя. — Просто из-за фамилии…

— Ты на нее похожа.

— Ну да, выдумал. Она красивая.

Прошли еще немного, он сказал:

— Я запишу тебе адрес… Понимаешь, на тренировку опаздываю.

Остановились возле уже освещенной витрины «Гастронома». Вадим поднял и расстегнул портфель, там лежал синий тренировочный костюм. Вадим порылся в портфеле и отыскал записную книжку. Вытащил из кармана шариковый карандашик. Написал адрес. Вырвал листок и вручил Вале.

Лучше всего третий трамвай до Чкаловского.

— Найду, — сказала Валя.

Вадим еще что-то мялся, не двигаясь с места. Застегнув портфель, сказал:

— А в «Великан» я тогда не ходил. Билеты отдал.

Валя пожала плечами. Взглянула на Вадима. Глаза их встретились.

— Ты одна придешь? — спросил он.

— Одна, — твердо сказала Валя и заметила… Нет, ей это не показалось, он словно просветлел.

Они разошлись. Валя заторопилась домой. Спешили по тротуарам прохожие, случалось, ее толкали, но Валя не сердилась. Все люди ей казались в тот час хорошими и добрыми. Манила теплом маленькая квартира, где ее ждала мать с ужином и вечерним уютом.

Уже поднимаясь по лестнице, заметила, что до сих пор сжимает в руке записку Вадима. Она развернула ее и при свете лампы над площадкой второго этажа перечитала адрес и время, к которому надо было успеть в спортзал. Потом раскрыла сумочку и положила записку в боковой карманчик.

На следующий день в дымной сини зимнего вечера, сойдя с трамвая на незнакомом ей углу, Валя шла по пустынному Левашовскому мимо длиннющего заводского корпуса. Беспокойно поглядывая по сторонам, думала — туда ли идет, не опоздать бы!

До сих пор она видела бокс только в кино или по телевизору. Не понимала, что в нем за радость. Только лу-нят друг друга. Но то, что Вадим был боксером, Вале правилось. Не такой, как все, парень. Вспомнила, как сама в школе занималась художественной гимнастикой. Потом бросила. Зря, пожалуй, бросила.

Она ожидала, что попадет в закрытый стадион, где высоко вверх со всех сторон будут громоздиться скамьи, переполненные народом, но все оказалось куда более простым. На полу большого спортивного зала был уложен одноцветный ковер, по краям его стойки с натянутыми канатами в три ряда. По углам, по диагонали одна против другой, две табуретки, и больше ничего.

С двух сторон стояло по нескольку скамеек. На них уже сидели зрители. Пока их было немного, скамейки пустовали. Валя отыскала себе местечко в третьем ряду и, усевшись, стала ждать. Понемногу народ прибывал. Скамьи постепенно заполнялись.

Зажгли полный свет, и соревнование началось. Из глубины зала вышли две боксерские команды. В ближайшей к Вале шел Вадим в таком же, как и у других, синем тренировочном костюме. Он шел вслед за пареньком ниже его ростом с эмблемой на груди. Вадим шагал под запущенный по радио марш, наклонив голову вниз, как бы глядя на пятки идущего впереди. Он не смотрел по сторонам в публику и вовсе не искал глазами Валю.

Объявили товарищеское командное соревнование. Шеренги боксеров двинулись навстречу друг другу и стали пожимать руки. Потом также под музыку, не очень старательно чеканя шаг, ушли.

В первой паре бились довольно-таки щуплые парнишки. Увидела бы Валя любого из них на пляже, не подумала бы, что это боксеры. Ребята мелко подпрыгивали и редко ударяли друг друга. За ними неустанно следил высокий седоватый судья в белом. Иногда боксеры сцеплялись и повисали один на другом, и тогда судья разнимал их. В зале смеялись. Соперники расходились и снова пританцовывали, ища момент для удара. Были они похожи на молодых петушков и тем веселили Валю. В третьем раунде одному из них все-таки удалось взять верх. Довольно ловко и неожиданно он нанес партнеру удар в подбородок. Тот покачнулся, но удержался на ногах. Не успел он ответить, как первый ударил еще и еще. Парень пытался закрываться, уходить от наступавшего, но было уже поздно. Тот прижал его к канату. Прозвучал гонг, бой был окончен.

Когда на ринг вышла вторая пара, Валя сразу увидела, что бокс совсем не смешное зрелище. Двое противников — ребята покрепче и потяжелей предыдущих — с первой минуты дрались так, что в публике уже не было слышно смешков. Зал затих. Незаметно бой увлек и Валю. Она стала болеть за белесоватого, некрасивого, но отчаянного паренька. Он не очень-то удачно защищался, но все же умудрялся наносить удары; судье хватало работы с боксерами, потому что оба, как поняла Валя, часто нарушали правила. Вдруг Валя увидела, как из угла рта белесого потекла струйка крови. Парень не обращал на это внимания и продолжал драться. Решительно наступал на противника. Судья остановил бой. Он был прекращен за преимуществом того, кто дрался с беленьким. Судья поднял вверх его руку. Послышались слабые аплодисменты. Парню, за которого болела Валя, уже вытерли кровь. Ребята пожали друг другу руки в огромных, как мячи, перчатках и покинули ринг.

И вот Валя почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

В третьей весовой паре объявили Вадима и какого-то Бабасюка. Еще секунда, и боксеры появились за канатами.

Ростом Бабасюк оказался выше Вадима. Это был крепко сложенный скуластый парень с темными курчавыми волосами и толстыми, как у негра, губами. Из соседнего помещения он вышел в коротеньком халате, который тут же сбросил и кому-то передал. Когда были названы фамилии его и Вадима, по скамье прошел говорок. Но уловить, что говорили, Вале не удалось. Она оглянулась и увидела, что зал теперь был переполнен. На скамьях не оставалось ни одного места. Многие стояли.

Несмотря на то что кончался февраль, тело Бабасюка было загорелым, а вернее он был такой смуглокожий.

Рядом с ним бледнотелый Вадим в красных трусах, еще больше оттеняющих белизну кожи, выглядел совсем не эффектно. К тому же Валя заметила, он немного сутулился. Может быть, происходило это от стеснения перед публикой. Вадим был, конечно, не пара любому из тех, что открывали соревнование, хотя мускулатура его и не выглядела такой заметной, как у противника. Но все же было понятно — на ринге крепкий парень. Пока судья проверял перчатки на их